Гражданское единство среди народов России, несмотря на некоторые шероховатости в межнациональных отношениях, удерживает страну от распада, но необходима неустанная работа, чтобы не дать "растащить ее по национальным квартирам", считает глава Федерального агентства по делам национальностей РФ Игорь Баринов. Об этом, а также о том, какие точки напряженности есть в российском обществе, Баринов рассказал в интервью РИА Новости. Приводим его в сокращении.

— Игорь Вячеславович, сейчас в России есть гражданское единство?

— Безусловно, а иначе бы нас сотрясали межнациональные и межрелигиозные конфликты. Именно гражданское единство обеспечивает территориальную целостность нашей страны. Если обратиться к результатам социологических исследований, то на сегодняшний момент в стране зафиксированы высокие результаты по многим параметрам, которые как раз единство в той или иной степени характеризуют.

Например, 93 процента граждан в стране не сталкивались с проблемами в связи со своей национальностью, что говорит о многом. Такие цифры не могут не радовать. При этом если брать вроде бы незначительные семь процентов опрошенных, которые сталкивались с проблемами в связи с национальностью, то применительно к общей численности населения это уже миллионы человек. При этом такие граждане не равномерно рассредоточены по всей стране, а концентрируются на каких-то территориях. Вот они-то и являются для нас объектом более детального изучения, постоянного наблюдения, разработки методов решения существующих проблем. В конечном итоге наша основная задача — гармонизация межнациональных отношений, исключение дискриминации на национальной или религиозной почве.

— То есть какие-то точки напряжения при общей положительной картине все-таки есть?

— К сожалению, да. Какие-то достались нам по наследству еще от советского периода из-за сложных и часто несправедливых государственных управленческих решений, которые принимались в те годы. Например, фактически на всех территориях, с которых когда-то депортировали людей, сохраняется напряжение. Эта историческая память о несправедливом отношении к целому народу очень тяжело лечится, а душевные раны рубцуются дольше физических.

Сегодня такие точки напряжения есть и там, где были территориальные конфликты между представителями разных народов. Например, Пригородный район Северной Осетии, где федеральным и региональным властям Ингушетии и Северной Осетии еще многое-многое предстоит сделать, чтобы вернуть доверие между братскими народами, чтобы каждое новое поколение не впитывало с молоком матери боль и обиду, нанесенные когда-то друг другу.

— А можно ли к списку точек напряженности отнести ситуацию между Ингушетией и Чечней, которые до сих пор не могут закончить историю с границей?

— Я бы не хотел односложно отвечать на этот вопрос и совершенно точно не стал бы в данном конкретном случае педалировать межнациональный фактор. Первопричина здесь лежит не в этнической сфере. Тема границ для любых народов Северного Кавказа очень чувствительна, и эта проблема имеет глубокие исторические корни.

— Все ли конфликты можно спрогнозировать даже при помощи самой совершенной системы онлайн-мониторинга?

— Это напрямую зависит от этимологии конфликта, его особенностей. Если брать недавние события в Пензе, например, то мы понимали, что в некоторых местах компактного проживания цыган во многих регионах страны есть определенное напряжение, связанное зачастую с асоциальным образом жизни отдельных представителей цыганского народа. Но ведь в Пензенской области все началось с межличностного конфликта подростков, к которым присоединились взрослые, а когда сработал межнациональный фактор, люди буквально пошли стенка на стенку.

Тут нужно понимать, что в нашей многонациональной стране любой бытовой, территориальный и даже криминальный конфликт, в который вовлечены представители разных национальностей, способен тут же приобретать межнациональную окраску и именно поэтому почти молниеносно масштабироваться. В таких случаях разность национальностей противоборствующих сторон способна выступать настоящим генератором ненависти и вражды.

— Как вы отметили, гражданское единство в нашей стране есть, тем не менее его укрепление, как и сохранение самобытности многонационального народа РФ (российской нации) и сохранение этнокультурного и языкового многообразия РФ, являются приоритетами госнацполитики. Почему?

—В стране, где по последней переписи населения проживает 193 народа на огромных территориях с неоднородным федеративным устройством — национальные республики, автономии, области, края – с колоссальным этнокультурным и языковым многообразием, говорить о гражданском единстве как о некой константе нельзя. Это результат ежедневного труда, четкой государственной политики в нашей сфере, иначе целостность государства окажется под угрозой: нас начнут растаскивать по национальным "квартирам", "друзья" государства будут нехитрыми технологиями сеять рознь.

Но я бы хотел напомнить еще один важный момент. Перед нами сегодня стоит сложная двуединая задача: с одной стороны, укрепление гражданского единства, а с другой, сохранение уникального этнокультурного наследия всех без исключения народов страны. Баланс в данном случае – это ключ к успеху и единственно возможный путь.

— Один из вызовов — незаконная миграция, несовершенство действующей системы социальной и культурной адаптации иностранных граждан в Российской Федерации и их интеграции в российское общество, формирование замкнутых этнических анклавов. Какова роль агентства в решении этих проблем?

— Это очень непростой вопрос, потому что полномочия по реализации миграционной политики разделены между ведомствами и министерствами. Конечно, основная нагрузка лежит на МВД России, а агентство участвует с точки зрения социальной и культурной адаптации иностранных граждан в российское общество. И здесь два основных направления: работа с принимающим сообществом и работа с прибывающими. И этот поток очень неоднороден.

Если взять, например, ту же Киргизию, то люди среднего возраста, которые приезжают из Бишкека, фактически не нуждаются ни в какой социализации или адаптации, потому что они говорят на русском языке, понимают наши традиции, имеют представление об истории. А люди, которые приезжают из той же Ошской области, как правило, не владеют языком, а поэтому у них с российским обществом гораздо меньше общего. И без целенаправленной системной работы между такими приезжими и местным населением обязательно будет возникать напряжение, приводящее к резонансным конфликтам, подобным тому, который произошел в марте в Якутии.

— Эти мигранты нуждались в социокультурной адаптации по приезде в Россию…

— Конечно, причем начинать такую работу нужно в странах исхода. Если человек приезжает в Россию с плохими намерениями, осознанно идет на нарушение законов, тогда здесь должны работать правоохранительные органы, создавая им барьеры для проникновения в страну. А если он намерен трудиться, может, даже связать свою дальнейшую жизнь с Россией, тогда ему необходимо создать условия по социальной и культурной адаптации и интеграции. Понятно, что это очень серьезный вызов.

К слову, никто в мире еще не нашел универсального рецепта работы с мигрантами, и в нашей стране дела обстоят куда лучше, чем в Европе. Однако требуется колоссальная работа, потому что любой конфликт с участием мигранта обычно получает большую огласку, угрожает дестабилизирующими процессами и лишь способствует росту негативных настроений у наших граждан.

— Закон о социокультурной адаптации мигрантов до сих пор не принят, хотя такими полномочиями агентство наделено. Что в ваших силах сделать в этом направлении в ожидании принятия закона?

— Мы сейчас работаем согласно принятой Концепции миграционной политики, разработанной МВД России. А дальше будем решать, каким путем заполнить законодательные пробелы: либо вносить изменения в действующее законодательство, либо возвращаться к разработанному нами отдельному закону. Но то, что нужно предпринимать какие-то действия, сомнения нет. И есть понимание, какие механизмы наиболее эффективны. Мы считаем, что все-таки необходимо активно привлекать к этой работе некоммерческий сектор, потому что мигранты с большим доверием относятся к представителям институтов гражданского общества, нежели к представителям власти, которых стремятся избегать.

— В Стратегии государственной национальной политики перечислены проблемы в межнациональных и религиозных отношениях, обусловленные появлением новых вызовов и угроз национальной безопасности РФ: распространение международного терроризма и экстремизма, возникновение очагов межнациональной и религиозной розни в результате попыток пропаганды в стране экстремистской идеологии, гиперболизация региональных интересов и сепаратизм, развивающиеся в том числе вследствие целенаправленного вмешательства из-за рубежа и угрожающие государственной целостности, и так далее. Какие из них сейчас наиболее ощутимы?

— В Стратегию вошло все самое актуальное на данный момент и то, что будет сохранять актуальность в перспективе ближайших нескольких лет. На всех этих вопросах необходимо сосредоточить внимание и постоянно держать руку на пульсе, что мы и делаем. Просто по некоторым направлениям выработан алгоритм действий, проведена большая работа, а в каких-то вопросах мы в начале пути.

Стратегия – это документ такого глобального порядка, он не ограничен полномочиями и деятельностью одного ведомства. Эффективность реализации Стратегии зависит от межведомственного взаимодействия, от вовлеченности каждого в этот процесс.

Полностью интервью с Игорем Бариновым читайте на сайте РИА «Новости»: https://ria.ru/20190718/1556616207.html

 

Источник: РИА "Новости"